Ох уж эти горы. Леонид Кранцевич.

Ох уж эти горы

Леонид Кранцевич

... Путь к истине лежит через проверку записей команд у командиров орудий и записей НШ дивизиона. Я предложил особисту вызвать НШ дивизиона, и всех командиров орудий с их боевыми блокнотами.

***
"Каждый смотрит на войну со
своей колокольни, - подумал он.
- Никто не интересуется войной
отвлечённо, кроме разве
настоящих солдат, а их немного."
                  (Э.Хемингуэй)

                                                            "Судьба играет человеком,
                                                            а человек играет на трубе!"
                                                                         (О.Бендер)

        Нам повезло с погодой: царило бабье лето. В воздухе летала паутина, жужжали оводы, местами ещё была жёлтая трава - прощальный привет от уходящего лета. 
        КП был прямо на территории заставы, так что ничего не нужно было копать и строить. Одним словом настроение было прекрасное, а если глубже: то - радостно-приподнятое, даже вечерний вой муллы на намаз, звучал иначе, как бы подтверждая, что жизнь, если подумать, даже на войне неплохая штука.
        Сентябрьская ночь, уже прохладно, лишь порывистый ветер кружит над заставой, мечется среди боевых машин, стоящих на огневой, завывает в трубах, которые заряжены по полной. 
        Косматые плотные тучи с гор низко несутся над землёй, где заняли позиции наши два полка.
        Согласно боевого распоряжения нам предстоит, совместно с 20 ПД Афганской армии, занять гору Каву, с последующим выходом на гору Ландж.
        КП разместили на НП заставы, справа стоит взвод БМ-21, слева взвод 2С-1. Цели выбраны, координаты доведены до огневых позиций нашей артиллерии. Начало артподготовки назначено на 6.00.
        Офицеры штаба предупреждены, что перед открытием огня реактивной артиллерии они должны лечь на дно окопа, потому что контактные крышки с БМ будут летать прямо над нашими головами, и последствия могут быть непредсказуемые.
        Перед открытием огня дана команда: - "Всем в укрытие!" Но, как всегда, кто-то оказывается в зоне "неслышания"  команды. Вот так получилось и с молодым пехотным майором, который почему-то в это время наклонился над картой, которая лежала на бруствере. После схода первых снарядов с машины, майора унесло вместе с картой.
        Залп длится 18-20 секунд, а потом ещё минут пять стоит пыль, а когда она рассеялась увидели бедолагу лежащим за бруствером без признаков жизни. Бросились к нему, и только тогда стало ясно, что крышка ударила его по каске, а воздушная волна выкинула из окопа. Вот уж действительно, человек родился в рубашке: одел каску, а каска оказалась с хорошего металла, и в добавок шея у майора была крепкая. Когда его откачали, он долго не мог прийти в себя, всё ему казалось необычным. Он только стал кричать, что в ушах будто в железном котле: клёпки заклёпывают.
        - Ранило?
        - Вроде бы целый. А слышу-то - как с того света!
        - Да парень, ты именно и слышишь с того света, но тебе повезло, жив и слава Богу! - произнёс В.П.Ж.
        А представьте себе, если бы крышка врезала прямо между "прочим", о ужас ... и тогда сравнить с Конфуцийским комаром было бы уже поздно. Если верить, что это его слова, то звучит так: "Только, когда комар садится на твои яйца, ты понимаешь, что всегда есть путь решить проблему без применения силы."
        Всё это я отметил лишь потому, что ещё не начали выполнять поставленную задачу, а уже чуть было не получили груз "200". 
        Мы вот уже третьи сутки находимся на НП, и не можем понять, зачем Москве нужны эти две горы. И наши офицеры ответственные за судьбы наших солдат действительно проявляют волнение, не от слабости, не от сомнения в успехе, нет. Мы просто не можем понять, зачем спланирована эта операция, и зачем мы должны терять своих людей. Батальоны готовы к атаке с задачей овладеть горой Кава, и при успешных действиях - развивать наступление на гору Ландж.
        Как-то читая мемуары о Великой Отечественной войне я обратил внимание, что наши командиры всегда волновались за судьбы людей и при этом шли в атаку в лобовую, при том, что можно было и обойти вражеские позиции, но такова была воля Москвы.
        Когда началась война, Красная армия насчитывала приблизительно 5 миллионов солдат (300 дивизий). К концу 1941 года от этих сил практически ничего не осталось.
        Советские "отцы командиры" гнали на немецкие пулемёты в неорганизованные контратаки повторяющимися "волнами" целые корпуса: без разведки, без поддержки авиации, без связи и взаимодействия, без снабжения горючим и боеприпасами. Причём такой стиль был характерен для советского командования до самого конца войны.
        Даже немецкие генералы удивлялись нарицательной негибкости атак и безрассудного их повторения на одном и том же участке. 
        Страх наказания был основной причиной тактической косности на всех уровнях командования. Всё командование на уровнях армии, корпуса и дивизии были по рукам и ногам связаны инструкциями Ставки. Командующие советскими фронтами и армиями буквально были связаны противоречивыми инструкциями из Кремля. Советские командиры нижнего и среднего звена использовали только тактику фронтальных лобовых атак, совершенно не обращаясь к обходным маневрам и фланговым атакам. Жизнь человека ничего не значила. Советские сухопутные войска за четыре года войны потеряли около двух миллионов офицеров.
        Но это было тогда, а сейчас другое время, да и воюем мы на чужой территории, а самое важное - наши (комиссары) замполиты, не очень часто стремятся на такие мероприятия, поэтому командиры принимают самостоятельные решения.
        Огонь артиллерии ведём по заранее намеченным целям. Говорят там должны быть, а может и не должны, а есть духи. Одно вызывает сомнение, вот уже три дня ведём разведку, но на удивление даже признаков людей не обнаружено. Вчера ночью заметили свет фонариков, и на этом всё. Снаряды подвезли больше пяти б/к, поэтому обрабатываем горы без малейшей экономии. Стрельбу ведём осколочными, и с дистанционными взрывателями. Такое впечатление, что горы принимают тонны металла, но сами при этом сохраняют вежливость и молчат. Я даже допускаю, что там есть банда, но наша артиллерия вся находится в долине, и они нас видят сверху отлично, а увидев вспышку выстрела, у них есть возможность укрыться, потому что полётное время снаряда около 40 секунд.
        Начальный бросок из подошвы на гору был успешным. В первом эшелоне шли бойцы афганской дивизии, во-втором, разведбат и наши мотострелки, начало атаки было организовано в период самой интенсивной работы нашей артиллерии, несколько рот относительно легко овладели первой горой, и на этом дальнейшее наступление остановили, потому что нарвались на шквальный огонь душманов. И самое плохое, что может быть при ведении боевых действий - это отсутствие развед данных, используем - "царандой сказал".
        Много интересного, у нас нет ни наземных развед данных, ни воздушных, да и карты какие-то безликие, так что картина местности не ясная, одни хребты и ущелья, ни троп, ни плато.
        Когда афганская пехота пошла по склону на первую гору, она без единого выстрела вышла на её вершину, наши идя следом, тоже оказались там. А дальше понеслось, соседние горы ожили шквалом пулемётного и автоматного огня. Сложилось такое ощущение, что каждый камень ожил. В игру "казаков и разбойников" подключились даже миномёты. Появились первые "200-ые" у афганцев, у нас три "300-ых".  Наступление прекратили, афганские воины "посыпались" по склону назад. Пришлось срочно окапываться. Сегодня бьёт артиллерия и ждём авиацию, пусть она поработает. Наши офицеры берегут личный состав, потому что ложить людей из-за какой-то прихоти Москвы, никто не собирается. Прошёл слух, что на горе Ландж ведётся добыча золота, а кто-то говорит, что там есть алмазы. Возможен и такой расклад, но нам-то, что от этого?
        Неделю я находился на НП, потом меня отправили на КП командира разведбата, для корректирования огня артиллерии в непосредственной близости к противнику. С момента отхода на промежуточный рубеж мы больше не пытались  брать гору Ландж. Нам она не нужна, а афганская дивизия не очень-то рвётся в бой, а следовательно и мы ведём лишь артиллерийский огонь, иногда работают танки и зэушки. Сколько это будет продолжаться никто не знает. Засевшая банда иногда обстреливает нас эресами, бьют где-то с обратных скатов, так, что ответку посылаем в "никуда". Периодически работает авиация из ТурКВО, результата мы не знаем, но горы от пятисоток трясёт изрядно, порой кажется, что земля уходит из-под ног.
        За это время были случаи, о которых можно смело сказать, на нашей стороне Бог. Гаубичный дивизион (Д-30) стоит у самого подножья горы, рядом с ним в лощине оборудован полевой склад боеприпасов, а их, как я уже отмечал - "немерянно", сплошные штабеля.
        Где-то на десятый день нашего пребывания здесь, один из духовских эрэсов угодил прямо между стеллажами снарядов. Трудно представить, что могло бы быть, но, увы, он не взорвался. Почему? Одному Аллаху известно. Такие снаряды не подлежат разминированию на месте, их уничтожают подрывом. Пришлось нашим артиллеристам переносить вручную ящики с боеприпасами на безопасное удаление. Личный состав пахал целый день, ведь перенести такое количество ящиков за одни сутки, кажется  нереально, но вечером сапёры уже ликвидировали снаряд подрывом. А говорят, что Бога нет. Ведь если бы рвануло, две батареи дивизиона прекратили бы своё существование мгновенно. Так что личный состав дивизиона может отметить в календаре день второго рождения, унесло бы всё и всех.
        После мощнейшей бомбардировки авиацией, а она бомбила два дня без перекура, в промежутках между налётами авиации работала наша артиллерия. По окончании такого массированного огня, афганцы попытались взять вторую гору, мы естественно поддержали их.
        Вершина оказалась ровным плато, но как только передовой отряд стал занимать это плато, мы обнаружили, что каждый квадратный метр данной местности пристрелян духами, укрыться практически негде. Сколько осталось афганский бойцов там, трудно сказать, но мы, не выдержав внезапного удара начали организованно отходить, так должно звучать, но мы, если честно, не отходили, а "слетели" с горы за считанные минуты.
        Как стало потом известно, на горном плато была заранее возведена целая система обороны, с учётом подземных тоннелей, природного происхождения.  Окна-колодцы и з тоннелей выходили на поверхность, а в самих колодцах были протянуты верёвочные лестницы, на самом плато заранее оборудованные в инженерном отношении позиции. Так что при нашем обстреле из артиллерии, а потом и бомбёжке авиации, духи "сигали" по верёвкам вниз, и там их взять практически нечем. Конечно возможен вариант, если бы наша авиация, когда бросала авиабомбы хотя бы одной попала в эти колодцы, но видно этого не произошло.
        В "дарственной книге"  от Луки сказано, что никто не зажигает свечу, чтобы таить её за дверью, ибо свет и существует, чтобы светить, открывать людям глаза, показывать, какие вокруг чудеса.
        Примерно так и я решил остановиться на моменте, когда за этот выход, чуть не отправился корчевать пни в сибирской тайге.
        Придётся доверить бумаге произошедшее на этом выходе, но прошу это оценивать не очень предвзято, ибо рука выводящая строчки, есть отражение души пишущего.
        Это сейчас я такой храбрый и ударился в лирику, а тогда что-то лирики у меня не было, было какое-то натянутое состояние, пока не узнал, что от меня требуется и в чём моя вина?
        Рано утром, поступила команда: - "505-тому" срочно прибыть на КП. Спустившись с горы, я взял БТР и убыл на командный пункт.
        Прибыв на заставу, я встретился с нашими офицерами, на мои вопросы: - Кому и зачем я понадобился? Ответа не было. Железов сказал: - Лёша велели тебе подождать. Так что жди!
        Кто не умеет ждать, тому нечего делать в разведке - пришла мне на ум фраза из дурацкого шпионского романа. 
        Минут через десять я прибыл на КП, по окопу, словно цапля по берегу озера, выхаживал майор госбезопасности.
        Майор глянул на меня, как на мебель, которая уже списана и подлежит выбросу на свалку. Ну что ж, вполне интригующее начало.
        Первые слова: - Вы знаете майор, что вы преступник? Я смотрю на этого "супермена" с эмблемами "щит и меч" на петлицах, и невольно чувствую, что надвигается буря. Как всякая буря, она несёт с собой разрушение, но в то же время орошает поля, и вместе с дождевой водой нисходит на нас небесная мудрость. Как всякая буря, она должна пройти. И чем яростней она, тем скорее кончится.
        Слава Богу, я научился встречать бури, но то что дальше я услышал, превзошло все мои ожидания. Я обвинялся в том, чего никак не мог совершить, а именно дал команду на открытие огня нашей артиллерии, по нашему переднему краю, и как результат четверо ранено и контужено.
        Глядя на "обвинителя", мне показалось, что его глаза излучают такой "нежный" свет, что прямо можно прочитать во взгляде: - Не дам за твою жизнь и трамвайного билета, уже с дырочками после компостера.
        Услышав это обвинение, мне показалось, что буря - это всего лишь шалость небес. Я занял оборонительную позицию, и прокручивал в голове какие-то варианты ответа. А дальше пошло уточнение, и как выяснилось, в это время я никак не мог дать команду на открытие огня, потому что сам был на передовой, и в добавок, в пятистах метрах от разрывов наших снарядов.
        Получалось, что я сам вызывал огонь на себя. Вот только не понятно - зачем?
        Путь к истине лежит через проверку записей команд у командиров орудий и записей НШ дивизиона. Я предложил особисту вызвать НШ дивизиона, и всех командиров орудий с их боевыми блокнотами. Именно боевыми, а не пластиковыми. (Блокнот записи стрельбы командира орудия)
        Прошли считанные минуты и на КП прибыли все командиры орудий, каждый из них предъявил свои записи, у всех была записана команда на открытие огня с готовыми угломерами и прицелами.
        Прицел соответствовал четвёртому заряду, так что точка падения снарядов была именно по нашим боевым порядкам.
        Единственным человеком, который быстро сообразил, что произошло - это был Вася Моск.., он тут же заявил, что все команды записаны на "Маяк".
        Когда принесли магнитофон и прослушали команды по управлению огнём, всем стало ясно, команду на открытие огня давал НА (начальник артиллерии). Одно дело управление огнём, когда на ОП даются координаты цели и расход боеприпасов, в этом случае данные готовятся на огневой начальником штаба дивизиона, или старшим офицером на батарее, если привлекается батарея. А зачем НА сам подготовил данные на открытие огня, лично для меня не ясно.
        НШ дивизиона, естественно, мог проверить установки, но, когда идёт стрельба на конкретном прицеле, он лишь подтверждает полученные данные.
        НА сообразив "откуда дует ветер", сделал вид, что это его не касается. Трудно сказать, чем руководствовался сей "мастер артогня", видно почувствовал, что при управлении огнём артиллерии нужны мозги, а их-то как раз и не хватает.
        Когда стало известно, кто давал команду на открытие огня, майор извинился, и я снова убыл на КП  разведбата.
        Естественно, я не ожидал от майора приза за столь "блистательный" исход подтверждения моей невиновности, но то, что извинился - это уже приятно.
        В завершение отмечу, что четыре бойца попали на госпитальную койку. Медики сказали, что жить будут, а вот служить - вряд-ли.
        После беседы с руководством НА убрали с боевых, а меня вернули с гор на КП дивизии.
        Сейчас, когда пишу эти строки, у меня появилось желание отметить один момент, и я его постараюсь изложить. Дело в том, что после беседы с особистом, у меня внутри что-то изменилось. 
        Я охладел к военной службе, не взирая на то, что служил как бы всю жизнь. Почему? Да потому, что кругом твердили, что самое главное в жизни - это любовь к Родине, самоотдача, самопожертвование, а в душе-то каждый думал, да и думает, что главное - умелая служба, хороший оклад; многим не нравится подчиняться - и они всеми силами стремятся властвовать над другими. А тут на КП столкнулся с обычным самодуром, и стремлением того же майора, унизить тебя, показать, что он "пуп земли", а я кто? Простая пешка в системе. Сейчас мне стало ясно, что имея врождённую несклонность лизать чью-то задницу, по служебной лестнице я практически не поднимался, и вероятно не поднимусь, но долг исполню до конца, то есть до выхода на пенсию.
        На 26-й день нашей "войны", поздно вечером пришли "кабульцы", в составе двух полков. Поступила команда передать боевые порядки офицерам по актам. К двум часам ночи мы составили акты, выпили "по капельке" - по двухсотграммовой армейской кружке "благородного" напитка, крепости превосходной степени, вывели своих бойцов из "обжитых" окопов, а "кабульцы" прытко их заняли.
        На рассвете построив колонну, мы, с радостью на лицах, ушли в Пули-Хумри, а оттуда в Кундуз.
        Как воевали наши "сменщики", к сожалению - понятия не имею.
  

                             (Бабье лето 1987 года)